Корабли Альквалондэ

Юноша полз среди кустов, он довольно часто выходил на ночную охоту. И не менее часто половину ночи просто сидел на мягком песке у моря. Ведь море… оно так прекрасно ночью, в звездном и лунном свете! Вот и сейчас он пробирался на свой любимый мыс, нависающий над серебристым в ночи пляжем.
На небе светила полная луна, в темноте чуть колыхались деревья, море мягко катило свои волны на песок. Он снял сапоги и пошел вдоль пляжа.
На мысу, на его мысу, сидела какая-то фигура. Видимо, неизвестный был одет в черный плащ, от чего казался темным пятном на фоне ярко освещенного луной неба. Юноша подобрался поближе и встал под мысом, чтобы его не было видно сверху, казалось, неизвестный его совсем не замечал.
Человек услышал музыку. Красивую и… грустную, очень грустную. Потом пение, подобного которому он еще никогда в своей жизни не слышал!
- В неоглядную даль гонит яростный ветер бессчетные серые волны
Боль, отчаянье, смерть – все безбрежное море навеки в себе погребло
И лежат под водой белокрылые птицы из гавани Альквалонде
И седая волна, уходя в глубину, над обугленным плачет крылом
И лежат под водой белокрылые птицы из гавани Альквалонде
И седая волна, уходя в глубину, над обугленным плачет крылом

Корабли, парусов ваших гордый размах до сих пор вас не видевшим снится
Стаей огненных птиц неотомщенным деянием зла вы летите во мгле
И во мраке, окутавшим мир, есть и вашего пепла частица
Ибо равно бессмертны, к несчастью, и зло, и добро на земле
И во мраке, окутавшим мир, есть и вашего пепла частица
Ибо равно бессмертны, к несчастью, и зло, и добро на земле

В день конца своего все прощу и забуду пустеющим сердцем холодным
Только гибели вашей ни забыть, ни простить не дано
Как я плачу о вас, белокрылые лебеди гавани Альквалонде
Горький пепел смешав с погребальным, мучительно терпким вином.
Как я плачу о вас, белокрылые лебеди гавани Альквалонде
Горький пепел смешав с погребальным, мучительно терпким вином.
Певец заканчивал эту грустную балладу, и вдруг юноше показалось, что с луны спустился на гладь моря корабль, подобный лебедю. Прекраснейший из всех кораблей, подобный белому лебеди – нос как его голова, вдоль бортов искусно вырезаны крылья,… Он протянул руку, пытаясь коснуться этого видения из лунного света, но оно рассыпалось на осколки. Послышался шум песка, видимо, певец ушел. Но юноше совсем не хотелось больше сидеть над пляжем в эту ночь. В его голове звучала песня.
Прошел примерно год
Юноша сидел на песке и рисовал что-то пальцем. Корабль, подобный лебедю. Он так увлекся рисунком, что не заметил тень, вдруг упавшую недалеко от него
- Красиво рисуешь, - произнес кто-то устало
Юноша обернулся. Рядом с ним стоял неизвестный в длинном черном плаще, с лютней в руках. Черные волосы его были убраны в хвост, открывая солнцу заостренные уши, а глаза… глаза были серые и какие-то… погасшие, что ли. В них была боль, много боли и страдания, была мудрость древности, но не было света, радости, счастья. Не было.
- Где ты видел такой корабль? – вдруг спросил неизвестный.
- Я… ночью… во сне
Собеседник усмехнулся:
- Во сне или в Чарах?
- А какая разница?
- Большая… Чары – это магия слова, магия песни. А сон – это сон, - юноша ничего не ответил. Чары… песня… уж не этот ли менестрель пел тогда в ночи. Потом он вдруг спросил
- Кто ты?
- Проклятый бард… прощай – он развернулся и пошел вдоль моря. Мягко, бесшумно, как и все в его народе. Но… что-то в нем было необычное, и юноша никак не мог сказать что. Никак не мог определить
Про прошествии еще какого-то времени
Он шел все к тому же мысу. Золотой свет заката заливал песок. Вдруг, недалеко от мыса, он увидел что-то темное…
Он лежал в полосе прибоя, между черных как ночь прядей волос качаются клочья морской пены, волны омывают его тело. Все так же залатанная одежда, только лицо спокойно. Как будто спит и видит счастливый сон о мирной жизни. Была ли она у него, эта мирная жизнь? На опущенных ресницах сверкают в золотистом свете капли воды, кажеться, секунда и распахнутся его серые как сумерки глаза. Но… юноша склонился над телом – нет, не нарушает дыхание эту странную безмятежность лица. Мертв, мертв и свободен проклятый на века бард. Вдруг юноша понял, что слезы катятся по его щекам. Он вспомнил песню и луны корабль, вспомнил короткую усмешку на губах. Кем он был, тот, кто навеки заставил сердце человека стремиться к закату? Кем?
И в шуме прибоя послышалась человеку фраза – «Я ушел за своей Звездой дорогой луны на морской воде…»